Иван споро раскочегарил титан. И осмотрел себя в настенное зеркало в ванной комнате.

«М-да… как не оттирали его морду там снегом, но кровавые мазлы, и даже засохшие капли… От как! А волосы-то! Фатьма их не трогала, а там… писец! В колтун кровавый сбились сбоку! С тебя, Ваня, убивец, как с говна пуля! Поизляпался весь, с головы до ног. Правду Шрам сказал — мясник!».

Пламя в круглой колонне титана гудело и в ванной уже ощутимо потеплело. Неожиданно раскрылась дверь и в ванную зашла хозяйка. Она была уже переодета в домашнее зеленое платье, которое ей тоже очень шло.

— Ну ты что, еще не разделся? Давай, снимай с себя все! — довольно бесцеремонно заявила Елена.

Косов замешкался. Нет, так-то она женщина видная. Даже — красивая. И при других обстоятельствах, Иван не раздумывал бы — «Такая женщина командует раздеться в присутствие себя!». Но сейчас? Фатьма где-то рядом, да и Шрам тоже в квартире.

— Ты что, стесняешься? Ой, как это мило! Ну же… мальчик… я не кусаюсь… правда-правда! — Елена говорила негромко и чуть хрипловато… очень возбуждающе, — а давай я тебе помогу.

«Нет, точно у нее с головой что-то! Может она — нимфоманка? Ее так прет от вида крови? Или от молодых парней?».

Но пасовать в таких обстоятельствах было стыдно, и Косов принялся стаскивать с себя куртку.

«Не-е-е-е… тут похоже — на выброс только. И рукав весь в пятнах, и спереди — тоже!».

— Давай, давай! Брюки тоже снимай, их тоже застирывать придется — вон капли, не видишь разве?

— Может я сам… как-нибудь? Или пусть Фатьма одежду примет? — не глядя на Елену спросил Иван.

— А ты все-таки стесняешься! Как же так? Живешь с такой красавицей, а ведешь себя как… мальчик-колокольчик? — негромко засмеялась хозяйка.

«Вот… и правда, чего это я?!».

Иван принялся решительно стаскивать с себя брюки.

«Хорошо, что кальсоны чистые и целые! А то был бы — как тот Василий Иванович, из анекдота!».

Оставшись в майке и кальсонах, Иван демонстративно нахально уставился на Елену.

— Ну вот… таким-то ты мне нравишься больше! — Она протянула руку и погладила его по щеке, — сладкий такой мальчик! Хотя и крови не боится! Ох какой… мальчик!

Иван почувствовал ее руку у себя на члене, который предательски стал просыпаться.

«Мальчик, мальчик… ответить бы сейчас… что-нибудь в духе — «Мой мальчик тебе в рот не влезет!». Ладно, мы в гостях, не буду хамить! Но как же от нее отделаться?».

— Мне кажется, Елена, сейчас все это… несколько не ко времени. Не находишь?

— Ну почему же? Я могу все… быстро. Французский поцелуй. Знаешь, что это? — она продолжала наглаживать его по члену через кальсоны, — а у тебя… размер оказывается! Очень неплохой!

— Знаешь, красавица, мне кажется, что ограничиваться в общении с тобой только минетом, это как вкусный тортик только разок лизнуть! Вроде и приятно, но очень мало! Если уж… грешить, то — по полной! А так… только обидеть красивую даму.

— Ты прав, конечно! И я рада, что ты это понимаешь! Но, полагаю, что наша встреча еще состоится, да? И про лизнуть, — опять чуть слышный смех, — я тоже запомню!

Она стиснула его последний раз за вставший уже колом… предмет и, засмеявшись, вышла.

«Вот же! А взгляд какой откровенный и томный! Извращенка! Но такая… «ябвдул»! Потом, как-нибудь!».

Он услышал, как хозяйка спросила у Шрама:

— Евгений! Ты не будешь против, если я дам твой халат юноше? А то ему совсем не во что одеться после ванны!

Он поскорее скинул с себя майку и кальсоны и не дожидаясь полного нагрева воды, полез в ванну. Отмывался тщательно, на несколько раз! Уже с намыленной головой, ничего не видя, он услышал, как дверь в ванную приоткрылась. Даже вроде бы смешок услышал, но никаких поползновений не последовало, и дверь закрылась. Уже более спокойно он домылся и до скрипа вытерся висевшим на вешалке полотенцем. Махровый халат, длиннющий, чуть не до самых пят, был комфортен.

Он вышел в коридор и зашел в столовую. Шрам сидел на стуле, за круглым столом, без пиджака и без галстука, покуривал папиросу. На столе стояла початая бутылка коньяка, стакан.

— Садись, Чибис, закуривай. Примем еще чуть коньяка, выпьем чаю. Да, я благодарен тебе за помощь. И ты не обижайся, что мясником тебя назвал. Действовал ты и впрямь… грязновато, но — эффективно! Удивлен, не скрою! Мне, когда… про Хлопа и этого… второго, рассказали, я, признаться, и не поверил. Сомнения меня взяли — как простой босяк, шпана, пацан фактически, мог с двумя совладать? Пусть тоже такими же босяками, но — наглыми, дерзкими, более опытными! А сейчас — да, признаю! Вырос волчонок с молодого еще, но — волка!

«Чего-то он такими… картинными, книжными фразами заговорил? Выпил что ли? Или как его подруга — порошочка нюхнул?».

— Время идет, все мы — меняемся, не так ли? — «блядь… прямо — светская беседа какая-то получается!».

— М-да… тут я, мой юный друг, вынужден с тобой согласится! А вот ответь мне на такой вопрос… тебя потом, вот такие… убитые — не беспокоят?

Иван хмыкнул.

— «И мальчики кровавые стоят!». Нет, Евгений Аркадьевич, не беспокоят! Не те это люди, чтобы они ко мне во снах являлись! Невинными душами они никак не являются!

Шрам задумался, покачивая ногой, перекинутой через колено другой:

— Тут ты прав… Не овечки они! Вовсе нет!

— А мне вот интересно… после случившегося… Вы же вроде должны мне хоть чуть-чуть доверять?

— Ну да, — развеселился Шрам, — на вышку мы с тобой наработали! А с учетом прежних заслуг, так сказать, то — наверняка!

— Щур этот… там — еще в туалете… назвал Вас… сукой каппелевской. Он обосновано так… сказал?

— Ну что же… если мы с тобой теперь подельники, да по самому, по мокрому… Тебе сейчас и самому в «гэпэу» бежать — никакого резона! Товарищи, они может и поблагодарят за информацию, но — лоб зеленкой все одно намажут! И — да! Служил я с Владимиром Оскаровичем, был такой эпизод в моей биографии!

Попивая коньяк, и покуривая, они беседовали. Шрам рассказал Ивану, как ушел с последними пароходами из Владивостока. Потом — Северо-Американские штаты, которые Шрам, судя по реакции, невзлюбил. Дальше — даже Южная Америка увидела молодого «штабса». Европа… А после этого — в числе многих белогвардейцев, прослышав про амнистию, он вернулся в Советскую Россию.

— Представь! Я даже в Университете доучиться успел, в Казани. А дальше… дальше — товарищи